Астрономическая башня. Идеальное место для полета фантазии и отдыха от себя. Если только она не занята любовными парочками. Что иногда случается, когда приходишь порисовать в одиночестве и в своей собственной шкурке, без этого слоя масок, в которых разобраться уже сложнее, чем в зельеварении и заклинаниях вместе взятых, причем взятых в одном котелке. Сегодня выдался очаровательнейший денек: небо освободилось от привычной беловато-муторной пелены и напомнило, наконец, о своем истинном цвете лица. Солнышко кокетливо выглядывало в этих сияющих свежестью просветах и успевало с женственной ласковостью и добротой приобнимать своим теплом за плечи самых радующихся ему детенышей. Дороти обожала солнце. Из-за его всепобеждающей младенческой улыбки она прощала наступление даже самого сложного утра, предвещающего не менее сложный день. Сейчас в ее душе тоже творилось что-то такое, что очень отдаленно напоминало предчувствие весны. Ее рисунки и даже портреты стали светлее, выразительнее, ярче. Она даже отважилась на смену карандаша пастелью, и этот легкомысленный шаг не привел к сколь-нибудь жестоким разочарованиям, что удивило особенно. Сердце Лелии, конечно же, было завалено хреновой тучей невыполнимой работы, но здесь и сейчас так важно было просто вдохнуть и выдохнуть, надышаться этим уже весенним воздухом во имя реабилитации и подготовки душевных сил к новым непредвиденным испытаниям. Знала ли девочка, что испытание последует следом? Если бы знала, забыла бы это место, как надо забывать страшные сны, и никогда бы больше не называла его любимым.
Все уже подготовлено: и папка с рисунками в качестве подложки для новой попытки поймать вдохновение, и сумка-пенал с пастрелью и карандашами, и взгляд в бесконечно-прекрасные дали... И вот когда чистый от всего суетного здесь воздух выветрил из души все лишние наедине с собой оковы и дышать стало совсем просто, в сердце нечаянно влилась непреднамеренная радость. Он последнее время чаще смотрит  на меня!.. Уносящие здравый смысл воспоминания солнечными зайчиками безбашенно запрыгали под сводом Хогвартской обсерватории, придавая сердцу африканские ритмы. Несколько раз даже казалось, что смотрит специально, чтобы я обернулась. Из-за ее любопытства их глаза встречались раза три или четыре. Пер Гюнт! - с первого взгляда окрестила она его.  Это неописуемое чувство. Казалось, тебя кто-то крепко хватает за руку и, одним резким движением выдергивая из-под пухового одеяла, выбрасывает в бездонную пропасть. Первое ощущение, что в этих ледяных блестящих зрачках ничего, кроме насмешки, нет. Но потом фантазия дописывала кучу всяческих нюансов, которые каким-то образом означали его интерес к ней. Естественно, Дороти не выдерживала и секунды этого взгляда, но она отчаянно верила, что отворачивается с недовольным видом. То, что она всегда красная в его присутствии, уже не так угнетало, как, скажем, год назад: если она всегда краснеет, когда Люка рядом, то он может попросту подумать, что - я не знаю - цвет ее волос дает такой видимый эффект, ну или, что у нее всегда на щеках пылает этот пышущий, например, здоровьем, румянец... Руки непроизвольно открыли папку, где сверху был портрет Люки пастелью в образе Пера Гюнта. Вот этого Нотта она не стеснялась, тонула в его взгляде часами, разговаривая с ним биением сердца и нежной полуулыбкой на осветленном из задушевных тайников лице.
Услышав чьи-то приближающиеся шаги, Дора мгновенно нахмурилась и захлопнула папку: ну вот, опять не дали порисовать! Правда, судя по звукам этих шагов, это не любовная парочка, а по скорости приближения и легкости походки - не преподаватель. А значит, возможно, что кто-то увидит, что здесь заняты делом - и свалит сам? Дороти отвернулась от входа, быстро, не глядя, достала из сумки голубой мелок и устремила сосредоточенный взгляд за пределы горизонта.