Тошно мне, тошно.
Снова эта бессонница, и ночи пропахли молотыми кофейными зернами. Словно бы всё потеряло смысл и выцвело, а я зачем-то – ещё нет. Разве что смысл, да, я – бессмысленный кусок…чего-то. Настолько бессмысленный, что нельзя даже и представить – чего.
Вновь оскалился с чужого стола Фред. Зубы у Фреда белые, настолько белые, что я вижу его улыбку с другого конца зала, который отнюдь не зря назван Большим. Ох, Моргана, очки забыл, снова возвращаться… Я встаю, но так неловко, что чуть не падаю, Скорпиус поднимается следом и его присутствие незримо держит меня за локоть и одобряюще бубнит в самое ухо. Я встретился с блондином глазами, обменялся улыбками. Он знал, как для меня это тяжело.
- Удачи тебе, капитан, - Уизли догоняет меня уже на выходе, больно бьет ладонью по плечу, выделяя "ка-пи-тан", больно даже сквозь защиту. Терплю. Сглатываю злые слова, но они всё равно обжигают взведенный бессонницей мозг. И тебе провалиться, чёртов лицемерный гаденыш, для которого какие-то там мячики и значки на мантиях важнее семейных уз. Конечно, на выходных мы снова будем сидеть  в «Трех метлах» и, смеясь, пить пиво. Отходчивость, говорит Скорпиус, меня погубит. Может и так. Тряпка я.
Но хоть пусть он сразу после матча в задницу целует – факта это не меняет. Сейчас мы по разные стороны баррикад.
- И тебе, капитан.
- Ну он и говнюк, - с чувством говорит Скорп. Так сочно, что маска ледяного спокойствия дает трещину, и он взволнованным фырканьем убирает выпавшие из прически на лоб пряди волос. Я знаю, что на этот жест девчонки из во-о-он того угла отозвались томным вздохом, и ухмыляюсь, но не говорю ни слова.
Говнюк, конечно. Вот только слизеринец тут я.
Тошно мне, тошно.
По пути в гостиную на нас налетает снова всё проспавшая Молли, я улыбаюсь её растерянному выражению лица, Скорпиус – быстрому поцелую в щеку. Она протягивает мне очки, и от прикосновения кончиками пальцев к рукаву моей квиддичной формы становится отчего-то немного  лучше. Я возвращаю очки на нос и по привычке сразу за этим жестом запускаю пальцы в волосы, ставя их дыбом. Молли сопровождает это смехом, обхватывает тёплыми, наверное, со сна, ладонями моё осунувшееся лицо, и я покорно чуть наклоняюсь.
- «Я сын Гарри Поттера, я тот, кто выглядит как он, и если я не сделаю что-то великое, то весь магический мир сочтет меня пустышкой!» – она говорит нарочито басовитым, грудным голосом,  я неприятно морщусь  и хочу отстраниться, но она обезоруживающе улыбается и целует меня в нос, - Ну прекрати, Сев. Расслабься и побудь собой.
Угу. Слизеринцем и, как там говорила в запале Рокс? Предателем?
- Задница твоя рыжая, - бурчу незлобливо я, а Скорп толкает меня острым локтем в плечо и улыбается:
- Дело Молли говорит. Смотаемся к магглам, станем рок-звёздами, а, как тебе? Будем как Вещие Сестрички, только круче.
Представив холеного, выдержанного, как белое вино, Малфоя, играющего на гитаре и отрастившего волосы по локоть, и Молли в чулках-сеточку и кожаной жилетке на голое тело, я всё же улыбнулся.  Вот уж неожиданность для магического мира, сквозь переплетения судеб вглядывающегося в происходящее на хогвартской земле...
- О’кей. Но для начала надо поймать снитч, - в моем голосе не так много энтузиазма, как следовало бы, но появляется уверенность.
Молли, Скорп, я люблю вас.
А уж если я могу любить – значит, не такой уж я плохой человек, верно?