«Новенькие», - рыжий провожает глазами ряды оглядывающихся, шагающих нервно, спотыкающихся детей в чёрных мантиях без факультетских нашивок, и со значением поправляет серебристо-зелёный галстук, обменивается взглядом с сестрой. В таком возрасте они похожи так, что не различить. Джи устала, почти дремлет, но глядит с интересом. – «Первоклашки.»
Среди них никто не выделяется. Все совершенно одинаковые. Одинаково незначительные, маленькие, испуганные и с огнем в глазах. Интересно, есть среди них чьи-то родственники? Боится ли кто-то из них попасть «не на тот» факультет? Кто-то явно опасливо косится в сторону стола Слизерина, другие же, вскинув голову, сверху вниз глядят на гриффиндорцев.
«Наше племя,» - Ваал подпирает пухлую детскую щеку кулаком и опускает почти оранжевые ресницы. Почти спит, вслушиваясь в звучание знакомых фамилий. «Бёрк… Милая девочка. Знакомая фамилия… Флинт… Гойл… Уизли, снова Уизли. И ещё один Уизли. Сколько их? Плодятся как кролики, стоит отвернуться, говорит отец.»
Слизеринцы горячо приветствуют пополнение, старосты хлопают малышей по плечам, пока те неуверенно (или, напротив, весьма самоуверенно) улыбаются. Девчонка, эта самая Бёрк, опускается между Бальтазаром и Грэхэмом, и мальчишка шумно втягивает запах курносым носом.
«Не то место.»
Девочка пахнет поездом и озером, мхом, которым поростают весной лодки, Вирджиния прижимается плечом к плечу, и мальчишка, тряхнув рыжей гривой, всё же улыбается. Скорее своим мыслям, но улыбается же!
- Я Бальтазар Пьюси, - чистокровен, - А это моя сестра Вирджиния и мой друг Грэхэм Уоррингтон. Добро пожаловать в Слизерин.
Слова звучат совсем иначе, не так, как должны были, не столь мягко. В детском, высоком голосе слышатся будущие басовитые хрипящие нотки, но тускло, туманно, как сквозь запотевшее стекло.  В конце концов, девочке ещё многое предстоит узнать, она довольно милая и наверняка знает цену своим амбициям, и это его, Бальтазара, проблемы, что он к любому человеку, ранее ему не встречавшемуся, относится как к потенциальной угрозе.
Расслабились плечи. Медленно, неуверенно. Говорят – приятного аппетита, и стол в мгновение ока наполняется – нет, не едой – яствами. Самыми разнообразными, какими не грех похвастаться и аристократу, а потом будет мороженое, и пирожки, а сок такой колючий и свежий, что от него першит в горле и хочется икать. Желудок хищно рычит, заставляя рыжего облизнуться и наброситься на еду.
После сытного ужина крутит живот и подташнивает. Бальтазар – рослый для своего возраста рыжий мальчишка – не знает меры, он жадный ребенок, жадный и будто бы чем-то обиженный. Потом и берет всё, что предлагают, прижимает к груди и на попытку отобрать по-звериному взъерошивается. Это он пронесет через года – и в пятнадцать, и в семнадцать он будет всё так же щурить глаза на тех, кто пришел после него. Так, словно бы они могут занять его место.
Родная гостиная. Бальтазар привычно падает в кресло сбоку от камина, Вирджиния зевает, целует в щеку и уходит в свою спальню, а слизеринец остается, наклоняет голову к плечу и переводит заинтересованный, немного вопросительный взгляд с Грэхэма на Бёрк, ожидая реакции лучшего друга.

Отредактировано Balthazar Pucey (2012-02-20 17:36:37)